В те старые добрые сказочные времена, когда деревья были маленькими, а дети — большими, стоял на перепутье между пустыней и горами Город. Благолепный и аккуратный. Собаки там не лаяли, кошки не мяукали, а мальчишки не гоняли мяч по городским мостовым. Дождь мыл эти мостовые и черепичные крыши, солнце сушило, а если не хватало солнца и дождя, горожане сами брались за ведра с водой и щетки. Так что город был удивительно чистым, кусты и газоны подстриженными, а парочки чинно гуляли под руку вдоль окон со ставенками, дверей с колокольчиками — до самой ратушной площади с башенными часами.
По часам этим жил весь город. А в городе, в увитом плющом домишке с черепичной крышей, жили дядя Бэз, крыс, служащий в магистрате библиотекарем, и тетя Бэра — ежиха, его домоправительница. Она была ворчливой, как и положено старой ежихе, но пекла самые вкусные в городе пышки с вареньем. И, естественно, заботилась о хозяине. Потому что тот был очень умным, но весьма рассеянным.
Вот и в тот солнечный летний денек, когда кукушка на городских часах прокуковала без четверти девять, тетя Бэра одной лапой начищала хозяину сюртук, второй отпирала двери. А третьей… пыталась всучить трость с зонтиком.
— Вы на две минуты опаздываете, хозяин. Трость, трость возьмите! Ушел…
Но тут дверной колокольчик тренькнул, и упитанный крыс с гладкой, хоть и седеющей шерстью появился на пороге:
— Я трость забыл!
Ежиха вручила ему трость с резной головкой:
— Бегите, а то опоздаете!
Но дядя Бэз не побежал. Во-первых, если бы не приходилось раскланиваться с идущими навстречу и высовывающимися из окон соседями, дорога заняла бы всего пять минут. Во-вторых, на дороге этой крыс знал каждый камешек. А в-третьих, кукушка всегда появлялась из часов минут на пять раньше положенного — чтобы никто никуда не опоздал.
Постукивая тростью по мостовой, оправляя усы, дядя Бэз шагал по улице, раскланиваясь направо и налево и улыбаясь в ответ улыбкам. Пока его не остановила почтенная хомячиха Ружа.
— Ах, это так неприлично! — затараторила она, прижимая к груди наманикюренные лапки.
— Что неприлично?
— Ходить во фраке и без штанов.
Крыс опустил взгляд: штаны на нем были. Тщательно отутюженные и со стрелками.
— Да я не о вас! — махнула лапкой Ружа. — Я об этом несносном белке!
Крыс повесил трость на локоть и развел лапами:
— А разве это странно? Вы попробуйте прыгать по веткам в штанах. Опять же, хвост…
Хомячиха сердито одернула юбку. Своего хвоста у нее почти и не было, так, недоразумение. И замечание крыса, на ее взгляд, было несколько бестактным. Хотя и логичным.
— А еще у меня растение выросло. Странное, — сообщила она.
При своей размеренной жизни и порядке, что держала в доме домоправительница, дядя Бэз обожал странности. И потому с удовольствием прошел сквозь прохладный домик в огород госпожи Ружи. Тот был аккуратный, без единой сорной травинки. Справа морковка, слева капустка, а в углу у забора рос лопух.
— Смотрите, как подозрительно пышно он расцвел!
Крыс поправил очечки на востреньком носике и осмотрел алые цветки счетом десять:
— Да, безусловно пышно, но что в этом странного?
— Да вы не туда смотрите! — толкнула его локотком хомячиха. — Сюда смотрите!
И приподняла огромный зеленый лист, под краем которого что-то голубело, точно чуть показался голубой лепесток.
Крыс заглянул под лист. На него тоже уставились из полутьмы огромные синие глаза, а юбку-колокольчик натянули на ободранные коленки тощие мурзатые ручонки.
— Ох! Да это же принцесса!
Хомячиха уронила лист лопуха и всплеснула лапками:
— Охти мне! От принцесс же одно беспокойство! Может, оставим все как есть? Мы ее не видели, она нас не видела.
Крыс снова поправил очки:
— Нет, так не годится! Мы же ее видели. И она нас тоже. Милая Ружа, сбегайте в магистрат, пожалуйста. И скажите, что меня сегодня не будет. Придется горожанам поскучать без книг.
Заглянул под лист:
— Найдена, вылезай! Пошли домой.
Рядом с солидным упитанным крысом принцесса была вовсе тощенькой. Узкое личико, растрепанные волосы, тощие ручки и ножки. Босая. И только юбка голубая, пышная, как колокольчик или, скорее, большая ромашка.
— Ты как сюда попала?
— Не знаю.
— Ты голодная?
— Да!
— Тогда мы сначала пойдем в кондитерскую, — решил библиотекарь. Во-первых, он всегда питался дома и в кондитерскую забредал лишь по большим праздникам и когда тетя Бэра уезжала в лес к многочисленной родне. Во-вторых, вообще-то, ежиха могла обидеться, но дядя Бэз рассудил, что должен домоправительницу к тревожному известию о принцессе как-то подготовить. А негоже ведь оставлять девчушку голодной. Потому он решительно миновал огород, дом Ружи, и, ведя принцессу за руку, повернул к кондитерской.
Весть о принцессе пронеслась по городку степным пожаром, но жители были вежливыми, потому пялились вслед лишь украдкой, прячась за занавески, ставенки и калитки.
Крыс шел медленно, но девочка все равно за ним едва поспевала.
Колокольчик звякнул, матовые двери в раме красного дерева отворились, и навстречу гостям пахнуло кофе, ванилью и шоколадом. Там было еще море вкуснейших запахов, но главными все же были кофе и шоколад.
Столики, стулья с изогнутыми спинками, стойка были колера темного шоколада. Занавески и посуда — белее сахарной пудры, а буфетчик — как три бисквитных шарика, поставленных друг на друга.
— Господин Бэз, — прожурчал он, — какая честь! Чего желаете заказать?
— Принцессам положены взбитые сливки и какао с молоком, — припомнил крыс содержание старинной книги. Все же он был очень умным библиотекарем. — И еще пирожные, маленькие, круглые, с ягодками наверху. Смородиновое варенье… А мне кофе и горсточку чернослива.
«Бисквитные шарики» поклонился и кинулся выполнять заказ.
Когда они выходили, разводы крема и мороженного были у принцессы на личике, ладошках и даже коленках. И только юбка не пострадала: должно быть, она была заговоренная.
Узнав о кондитерской, ежиха надулась, но не сильно. И пока крыс читал толстую книгу о принцессах: «Кормление. Повадки. Воспитание», — тетя Бэра, ворча: «Одни беспокойства от этих принцесс!» — нагрела много горячей воды и фарфоровым кувшином наполнила жестяное корыто. Принесла мыло и полотенца:
— Полезай!
И поскольку принцесса в воду не хотела, сгребла, усадила и стала намыливать со всех сторон.
— Горячо! Не надо! Мыло в глаза лезет! — отбивалась принцесса. Но ежиха решительно стянула с нее мокрую одежду и швырнула в таз.
— Умоемся — постираю. А где твоя корона? И туфельки?
— Не знаю! Потеряла! — и принцесса закашлялась, потому что мыло попало в рот. Довольная тишиной ежиха закончила ее мыть, завернула в полотенце и посадила на подоконник на солнце, чтобы обсохла. И ушла в сад стирать и развешивать одежду. Подумав после сказать хозяину, что, возможно, принцесса вовсе не принцесса, раз у нее нет короны.
И тут по городку пронеслось:
— Дракон! Дракон!
Жители бегали и суматошно кричали, собирая детей. Хлопали двери и ставни, гремели шаги и вывески. А над городком, приближаясь, разгоралась в небе алая полоса, двигаясь от пустыни к горам. Это домой летел дракон.
Жители городка ни разу не видели его вблизи, только яркой полосой в небе. Но зато они точно знали, что дракон живет на самой высокой горе. По крайней мере, так говорилось в библиотечных книгах о драконах, а книг этих было превеликое множество. Библиотекарь перечитал их все и пересказал тем, кто не умел читать.
Горожане страшно дракона боялись. Они прятались под кровати и перины и зажимали руками и лапами головы. Они старались не заговорить и, тем более, не спеть, потому что в тех домах, над которыми дракон пролетал, исчезали мелодии. Конечно, барды почти сразу сочиняли новые. Но терять любимые все равно было обидно, не так ли?
Проходил час или два, огненная полоска гасла у гор, и тогда жители возвращались из убежищ наружу, чтобы вдосталь посплетничать о бедствии.
Но сегодня случилось настоящее горе. Когда полоса в небе достигла ратуши, часам как раз вздумалось бить. Кукушка высунула голову — и мгновенно осипла. Вместо мелодичного ку-ку получалось слабое кхе-кхе.
Ее, слетевшую на ограду у башни, горожане окружили вниманием и заботой, замотали горло кусачим шарфом и поочередно потчевали птицу молоком с медом, медом со столетником, отварами календулы, шалфея, крапивы, горячим чаем с малиновым вареньем и даже мороженым, но хрипота не проходила. Это была катастрофа для города, что жил по башенным часам.
А в доме дядюшки Бэза была своя локальная катастрофа. Когда ежиха, срывая белье с веревок, несла его в дом, торопясь спрятаться, порывом ветра принцессу сдуло с подоконника. Ее успели втащить и спрятать под кровать вместе с остальными. Но оказалось, что бедняжка ушиблась и хромает.
Несмотря на отчаянное сопротивление, тетушка Бэра обмазала ей колени и локти зеленкой и подула, чтоб не щипало. Перевязала подвернутые лодыжки и в утешение напекла гору пышек. А тут вернулся с городской площади дядя Бэз, обсуждавший с соседями ужас с часами. И объявил домоправительнице, что это нельзя так оставлять.
Ежиха согласилась, что никак нельзя. Если принцесса останется хромоножкой, ее не возьмут замуж. Ни принц, ни даже свинопас.
Крыс отмахнулся, заявил, что замужество не главное, и отбыл в библиотеку.
— Как же не главное! — возмущенно выпалила ежиха ему вслед. И, пригорюнившись, съела целую тарелку пышек, предназначенных принцессе. Вздыхая, что если бы та была не такая легонькая и хорошо кушала, то никакой ветер с ней бы не справился.
А еще поклялась себе не оставлять девочку после купания на подоконнике или хотя бы привязывать. И унесла ее спать.
С того ужасного дня жизнь в городе изменилась. И наступил кавардак. Кто опаздывал, кто приходил раньше времени. Молочник, булочник, тесто… И даже одна на весь город газета выходила не вовремя. Хотя все полосы в ней, все разговоры жителей были только о драконе. И что так дальше жить нельзя. И что с этим необходимо что-то сделать.
Не обошло это поветрие и домик библиотекаря. И он все чаще порывался отправиться в путь, чтобы вернуть кукушке из городских часов голос и прекратить это безобразие. А тетя Бэра ворчала, что лучше сама пойдет. Во-первых, хозяин рассеянный книжник и теоретик, во-вторых, у нее иголки — а это лучше, чтобы отбиться от опасностей в дороге. А в третьих, не может же дядя Бэз выйти в путь без нового теплого шарфа, дюжины носков и носовых платков, и свежих пышек… Но тесто все никак не подходило, а шарф ночью, когда крыс спал, тетя Бэра распускала, как одна известная женщина, желающая отвадить женихов. Но ежиха, наоборот, хотела, чтобы любимый хозяин остался дома. Кстати, занялся бы воспитанием девочки, а то туго у нее с домоводством. Нитки путает, в тесте мажется…
Хозяева расспрашивали принцессу, как она попала в город.
— Ветром принесло. Я держалась за одуванчик, а потом он полысел… и я упала в лопухи.
Одной лапкой крыс схватился за сердце, второй за книгу о принцессах:
— Это же… Это же феномен! Настоящая перелетная принцесса! Я бы охотно ее изучил, если бы не дракон. Для нее, кстати, крайне опасный.
— Перелетными только феи бывают. И жутко кусаются. Меня цапнула одна, когда я сгоняла ее с варенья, — тетя Бэра гордо продемонстрировала шрам на кисти.
— Принцессы тоже бывают.
— Дядя Бэз, я с вами на дракона пойду.
— Ни в коем случае! — замахал он руками. — Во-первых, он может тебя похитить. А у нас в окрестностях отважных рыцарей и принцев кот наплакал. И не можешь же ты ими рисковать. Это… негуманно. Опять же, голос! Не можешь же ты потерять свой прекрасный голос! Вон одна хвостатая девушка потеряла и так и не нашла своего счастья…
— Не нужен мне принц!
— Это ты так говоришь, потому что молода еще. А придет время…
— Да и как ты пойдешь, ты же хромоножка! — и тетя Бэра, радуясь, что последнее слово осталось за ней, опять отправилась за зеленкой мазать принцессе коленки.
Так тянулось неделю. Ежиха под любыми предлогами оттягивала поход, а принцесса приходила домой с прогулок то с занозой в ладони, то с подорожником на костяшках пальцев. Домоправительница ужасно ворчала, но уследить за девочкой не могла. Перелетные принцессы больно шустрые, да и за хозяином нужен глаз да глаз.
Наконец дядя Бэз не выдержал:
— Сегодня пятница, а я все еще дома!
— А по-моему, вторник, — возразила домоправительница.
— Вот… мы уже путаем дни недели. И чем сильнее медлим, тем хуже становится.
— К дракону должны идти молодые герои!
— Я пойду! — объявила принцесса.
— Никуда ты не пойдешь, — проворчала ежиха. — У тебя жизненного опыта нет. Ты девочка. И вообще хромаешь.
— Тогда я на коне поеду.
Крыс почесал бровь:
— У нас нет коня.
— А у меня…
— Всем тихо! — рявкнула ежиха. — Все спать, а я за шарфик.
Она подкрутила лампу, надела очки и быстро-быстро застучала спицами.
Темнело, в городе становилось тихо, только ветки сирени скреблись о стену домика со стороны двора.
Прокричала летучая мышь. Спицы стучали все тише. Наконец тетя Бэра уронила вязание в передник и тихонько захрапела. Только очки, вздрагивая у нее на носу, сверкали половинками луны.
Скреблась мышь в углу, скрипели ходики. И крыс ступал тихо-тихо, волоча по полу огромный рюкзак с припасами. Часть их он распихал по карманам куртки.
Дядя Бэз поцеловал принцессу в кровати, а ежиху-домоправительницу не стал, чтобы не разбудить.
Приоткрыл двери и пропихнул рюкзак наружу. Смахнул слезу, помахал лапкой родному дому и зашагал по улице, взвалив рюкзак на плечи и стараясь не заходить под фонари.
И не заметил легкую тень, что скакала за ним. Не его, между прочим.